Tag Archives: страдания

Манифест прозревшей женщины

Можно ли быть по-настоящему счастливой в любви? Долгое время я сомневалась, снова и снова наступая на грабли в отношениях. В итоге, настрадавшись вволю и даже написав о книги о мудаках в женской жизни, я вывела для себя универсальный рецепт счастливой жизни. Возможно, он поможет и вам (спойлер – это реально работает!).

«Не давать мудакам. Ни шанса, ни писечки».

А теперь, когда вы протерли глаза и поняли, что вам не почудилось, пройдемся подробнее по каждому пункту.

Не давать шанса

Можно долго говорить о «все люди ошибаются» и «нужно давать шанс каждому», но я поясню свою позицию коротко и ясно: мудак — это не просто в сердцах данное звание. Это опознавательный маркер личности, который пестовался и лелеялся долгие годы, фундамент, на котором стоит всё мировоззрение определенного человека. И носят его специалисты и любители имитировать отношения, мастера манипуляций, психологического, а иногда и физического насилия в отношениях.

И этот фундамент, в который намертво влит подход к жизни вроде «цинизм – это хорошо», «чтобы добиться успеха нужно идти по головам», «врать – норма, изменять – тоже», «бабы – дуры», «быть мужиком значит держать бабу в узде» и прочие. Считать, что такой человек изменится то же самое, что надеятся разрушить несущие стены дома так, чтобы сам дом устоял и стал только лучше.

Единственное, что может изменить такой экземпляр – длительная терапия. Но это уже не наша забота.

Не давать писечку.

С этим пунктом дело обстоит ещё интереснее. Дело в том, что секс – настоящее психологическое и биологическое оружие, включающее в организме целую гормональную фабрику и отключающее мозг. Агенты разведки столетиями использовали его чтобы войти в доверие и создать глубокий эмоциональный контакт с нужными людьми. Секс расслабляет, делает нас податливыми, заставляет смотреть на некоторые вещи сквозь пальцы. А это, в свою очередь, позволяет из нас при правильном подходе практически веревки вить.

И поскольку мудакам в принципе нечего дать партнёру (ни тебе любви,  ни верности, ни надёжности, ни стабильности), они заменяют их единственным в чем поднаторели — качественной физической близостью. Правда её последствия плачевны по вышеописанным причинам. Оно вам надо мучиться всю жизнь с мудаком только потому что когда-то вы провели с ним несколько потрясающих ночей?

Ещё один важный нюанс: от секса случаются дети. И это, собственно, главный момент, который важно осознать: чтобы очистить пространство от мудаков, нужно лишить их возможности размножаться. И сделать это самым гуманным способом — просто не спать с ними.

А если он такой душка?

Если вы хоть на секунду задумались что, может, таки стоит родить от мудака (у него хорошие гены/красивые глаза/обаятельная улыбка/попа, как орех) поясню свою логику:

Во-первых, он всё равно не будет хорошим отцом и надёжным партнёром.

Во-вторых, дети учатся не на словах, а на личном примере родителей. Если папа бьёт маму, унижает её, изменяет — он закладывает ребенку модель поведения с женщиной. Если мама всё это терпит — она эту модель подтверждает. Если не терпит, уходит и последующие надцать лет поливает отца грязью — она создает в сознании ребёнка картину, в которой счастье в отношениях вообще невозможно. И, собственно, готовит миру нового мудака, неспособного к близким отношениям.

Поэтому важно помнить: выбирая себе мужчину, мы выбираем в первую очередь отца своим детям. Пример для подражания в будущем. И он точно не должен быть мудаком.

А что дальше?

В своих нежных грёзах я вижу мир, в котором мудрые и уважающие себя женщины дали отпор всем мудакам. И те, уставшие от скитания по «запасным вариантам», которые тоже дали им от ворот поворот, голодные, одинокие и несчастные мудаки пошли сбиваться в группки и делиться наболевшим.

И возможно, самые прозорливые из них таки поймут, что без потомства мудакам некому будет передать своё мировоззрение и жизненный уклад. Ведь счастливые дети из счастливых семей их извращенных идей просто не примут.

Посему у мудаков останется простой выбор: изменить принципы своего мышления и поступков, либо гордо вымереть, как мамонты

 

Leave a Comment

Filed under Общий поток, Полевые наблюдения

Когда терпеть нельзя

В предыдущих статьях я писала о великой силе терпения и о том, почему оно необходимо. А сегодня хочу рассказать о том, в каких случаях терпеть нельзя. Если быть точнее, такой случай один – когда кто-то попирает чувство вашего достоинства – унижает или требует стать тем, кем вы не являетесь.

В любом из таких случаев никогда не терпите до последнего. Сколь бы  очевидными ни были аналогии с тюбиком зубной пасты, соли в солонке или банки с кетчупом, когда сначала не можешь добиться ни капли, а потом выплескивается слишком много, но с человеческой душой происходит то же самое.

sool-soolatoos-soolatops-65938348

Обычно люди делятся на два типа: тех, кто реагирует на дискомфорт сразу и тех, кто будет терпеть либо пока не сорвутся, либо пока не смирятся и не примут как неизбежное (Знаете, что происходит с такими женщинами? Они угасают. Да-да, сутулые плечи, потухший взор – это именно о них). Есть еще третий тип – его представители будут мириться со всем, изображая вселенскую покорность, а в один роковой день возьмут автомат и пойдут стрелять всех подряд. Женщин первого типа часто называют стервами, второго – истеричками (кстати, вы замечали, что настоящие стервы никогда не бывают истеричками?) Третий тип – клиника, о нем даже говорить не хочется.

Помните классический анекдот на тему: «Почему женятся всегда зайчики, котики, рыбки, а разводятся козлы, сволочи и подонки»? А всё по той же причине: в отношениях люди почему-то часто путают необходимые компромиссы и уступки друг другу с игнорированием собственных чувств и потребностей в угоду партнеру. Веками в песнях, книгах, фильмах воспета женщина терпеливая, всепрощающая, ласковая и верная. И она действительно достойна восхищения. Но все эти положительные черты действительно чего-то стоят, если платой за них не станет поломанная жизнь.

У одного моего знакомого (редкостный мудак) была девушка, с которой они встречались года полтора. И всегда повторялось одно и то же: она терпела все его выходки, любое, самое ужасное поведение, но ровно раз в полгода устраивала ему личный Армагеддон. В один из таких дней они и разошлись. Больше того: чаша терпения девушки переполнилась настолько, что она обрезала все контакты с молодым человеком. И если раньше они виделись каждый день, с того момента она не дала ему ни шанса на встречу на протяжении целого года. И такой случай далеко не единичен.

521

Любовь множится, когда над ней трудятся оба партнера. Но если один пускает всё на самотек и палец о палец не ударит, а второй максимально пытается «спасти любовь», то лишь обрекает себя на страдания. Он пытается сдержать их, не показывать партнеру, дабы «не портить отношения» и, в итоге начинает ненавидеть второго за «свои убитые мечты и украденные годы».

Говорят, от любви до ненависти один шаг. И часто это шаг через пропасть излишнего терпения. Замариновання им любовь превращается в ненависть. И чем дольше наступаешь себе на горло, молчишь, миришься с тем, с чем мириться нельзя, и принимаешь унижения, тем глубже и яростнее ненависть в будущем. И питать её будет острое чувство попранного достоинства, требующее отмщения.

Чтобы избежать печальной участи нужно в первую очередь сразу же реагировать на то, что доставляет вам дискомфорт. Под «реагировать» я имею ввиду не орать, плакать и бросаться тарелками (это допустимо лишь в крайних случаях и не чаще, чем раз в полгода), но сразу же пресекать любые попытки сделать вам больно, обидно, унизить или украсть ваше время. Если вы уважаете себя, об этом нужно заявлять действиями, а не словами и пафосными статусами в соцсетях. Иногда лучшая реакция – просто встать, вежливо попрощаться и уйти. Потому что остаться и промолчать – уже первый шаг к «смириться и проглотить».

foto-vybor-puti

Печально только, что эта теория «накапливания и выплескивания» касается только отрицательных эмоций: гнева, недовольства, обиды, но никак не доброты и нежности. Последние – настолько тонкие материи, настолько уязвимые, что нуждаются в постоянном, ежедневном, ежечасном выплескивании, иначе есть огромный риск зачерстветь. А вот вопрос: нужно ли ожидать взаимности в ответ на собственную щедрость – отдельный вопрос. И пусть ответ на него каждый даст себе сам.

 

Leave a Comment

Filed under Общий поток

Доминирующий подвид мудаков — «Коллекционер»

Рассказывает наша читательница. Авторская орфография и пунктуация сохранены.

Есть тип «коллекционер» (правда есть ещё такой фильм))) ….в общем, я как-то встретила одного фотографа. ему был 31 год, а мне 22. так как он показался умным, а ещё был интересным собеседником, внешне привлекательным, и мог очаровать кого угодно, я встретив его, влюбилась почти сразу. он нигде не работал и до сих пор не работает, занимается «творчеством». часто уезжает путешествовать, живет за чужой счет (родительские деньги). я понимала, что у нас с ним ничего не получится, никакого будущего нет, но это понимание не помешало мне растянуть это историю почти на год. как я уже сказала,я влюбилась в него сразу, а в сексе ему вообще не было равных, и возможно не будет (эти обстоятельства мешали мне послать его).

А год был веселый — 3 он уезжал в путешествия то в горы, то в леса, то на Кипр…. ещё 2 раза мы жестко ругались и по месяцу не разговаривали. я была в странном состоянии, все не так и все как в тумане, в общем такой вариант зависимости от человека. и потом все начиналось по новой. конечно, он фотограф, и про количество девушек у него в друзьях и «подружек» в жизни я даже говорить не хочу, а ещё эти съемки в стиле ню…. я патологически ревнива, я это знаю и не скрываю. мне было сложно. при этом, отношений у нас по сути и не было, просто секс, общение и приятное времяпрепровождение. А как-то он поехал на фотосессию с бабой, фоткаться на пленку, и переспал с ней)))

Я сейчас даже не могу объяснить, зачем я это все терпела, делала вид что мне все равно и старалась общаться с ним исключительно на позитиве. только секс у нас хорошо получался. даже дружеское общение не клеилось, он при любой возможности считал мне нужным сказать, что от меня один негатив, я плохая, злая и агрессивная, хотя ничего такого не проявляла. ещё он вечно находится в поиске себя, страдает от перепадов настроения и депрессий, а живет большую часть времени один в своем домике в деревне) в этой деревне у него тоже девушка была, моего возраста) правда она ему быстро надоела, призналась в любви и он ее кинул.

У меня же с ним закончилось все тем, что перед НГ он объявил ,что его окружение и его жизнь не устраивает его,поэтому он будет ближайший месяц один, заниматься саморазвитием и т.д. но потом, когда он вернется, окружать его будут другие люди, меня среди них не будет.
Эти обещания не помешали ему появится спустя месяц. я пустила его к себе домой, хотя делать этого не стоило. мы переспали, потом я поняла что отношение человека не изменится уже, и он тоже,и попросила больше никогда не появляться в моей жизни. он все равно планирует появляться. сейчас он валит в очередную поездку, ради которой продал фото-оборудование. меня это уже не касается.
После этой истории я считаю так — чем хуже ведешь себя с мужчиной, чем безразличнее, тем лучше он будет к тебе относиться. Из-за него я сливала других парней, так и не смогла начать отношения с кем-то, потому что он все время появлялся на горизонте, как только я была готова все это закончить. я закрывала глаза на его поведение и его баб, на вечные заморочки, я всегда была к нему добра и жертвовала ради него своими планами, общением с друзьями и другими важными вещами! это сейчас не имеет никакого значения. его друзья, с которыми я легко нашла общий язык, рассказали, что отношений у него по сути-то и не было, жениться тоже не собирался, человек живет для себя и трахает тех, кого хочет. молодец, все правильно делает. я у него тоже этому научилась)))

Девочки, не встречайтесь с коллекционерами)) Пользы ноль, одно мозгоёбство.

Всё, как по пунктам: отличный секс, прогрессирующий инфантилизм, схема: «влюбить и бросить».

images

Leave a Comment

Filed under Полевые наблюдения

Что такое «страшная баба» и чем страшна её любовь

Бесподобная статья и о мудаках, и о жертвах, и о неврозах, и о том, как прошлые поколения сказываюся на настоящих. Спасибо психологу Людмиле Петрановской.

 

Травмы поколений

 

***
Живет себе семья. Молодая совсем, только поженились, ждут ребеночка. Или только родили. А может, даже двоих успели. Любят, счастливы, полны надежд. И тут случается катастрофа. Маховики истории сдвинулись с места и пошли перемалывать народ. Чаще всего первыми в жернова попадают мужчины. Революции, войны, репрессии – первый удар по ним.

И вот уже молодая мать осталась одна. Ее удел – постоянная тревога, непосильный труд (нужно и работать, и ребенка растить), никаких особых радостей. Похоронка, «десять лет без права переписки», или просто долгое отсутствие без вестей, такое, что надежда тает. Может быть, это и не про мужа, а про брата, отца, других близких. Каково состояние матери? Она вынуждена держать себя в руках, она не может толком отдаться горю. На ней ребенок (дети), и еще много всего. Изнутри раздирает боль, а выразить ее невозможно, плакать нельзя, «раскисать» нельзя. И она каменеет. Застывает в стоическом напряжении, отключает чувства, живет, стиснув зубы и собрав волю в кулак, делает все на автомате. Или, того хуже, погружается в скрытую депрессию, ходит, делает, что положено, хотя сама хочет только одного – лечь и умереть. Ее лицо представляет собой застывшую маску, ее руки тяжелы и не гнутся. Ей физически больно отвечать на улыбку ребенка, она минимизирует общение с ним, не отвечает на его лепет. Ребенок проснулся ночью, окликнул ее – а она глухо воет в подушку. Иногда прорывается гнев. Он подполз или подошел, теребит ее, хочет внимания и ласки, она когда может, отвечает через силу, но иногда вдруг как зарычит: «Да, отстань же», как оттолкнет, что он аж отлетит. Нет, она не него злится – на судьбу, на свою поломанную жизнь, на того, кто ушел и оставил и больше не поможет.

Только вот ребенок не знает всей подноготной происходящего. Ему не говорят, что случилось (особенно если он мал). Или он даже знает, но понять не может. Единственное объяснение, которое ему в принципе может прийти в голову: мама меня не любит, я ей мешаю, лучше бы меня не было. Его личность не может полноценно формироваться без постоянного эмоционального контакта с матерью, без обмена с ней взглядами, улыбками, звуками, ласками, без того, чтобы читать ее лицо, распознавать оттенки чувств в голосе. Это необходимо, заложено природой, это главная задача младенчества. А что делать, если у матери на лице депрессивная маска? Если ее голос однообразно тусклый от горя, или напряжено звенящий от тревоги?

Пока мать рвет жилы, чтобы ребенок элементарно выжил, не умер от голода или болезни, он растет себе, уже травмированный. Не уверенный, что его любят, не уверенный, что он нужен, с плохо развитой эмпатией. Даже интеллект нарушается в условиях депривации. Помните картину «Опять двойка»? Она написана в 51. Главному герою лет 11 на вид. Ребенок войны, травмированный больше, чем старшая сестра, захватившая первые годы нормальной семейной жизни, и младший брат, любимое дитя послевоенной радости – отец живой вернулся. На стене – трофейные часы. А мальчику трудно учиться.

Конечно, у всех все по-разному. Запас душевных сил у разных женщин разный. Острота горя разная. Характер разный. Хорошо, если у матери есть источники поддержки – семья, друзья, старшие дети. А если нет? Если семья оказалась в изоляции, как «враги народа», или в эвакуации в незнакомом месте? Тут или умирай, или каменей, а как еще выжить?

Идут годы, очень трудные годы, и женщина научается жить без мужа. «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Конь в юбке. Баба с яйцами. Назовите как хотите, суть одна. Это человек, который нес-нес непосильную ношу, да и привык. Адаптировался. И по-другому уже просто не умеет. Многие помнят, наверное, бабушек, которые просто физически не могли сидеть без дела. Уже старенькие совсем, все хлопотали, все таскали сумки, все пытались рубить дрова. Это стало способом справляться с жизнью. Кстати, многие из них стали настолько стальными – да, вот такая вот звукопись – что прожили очень долго, их и болезни не брали, и старость. И сейчас еще живы, дай им Бог здоровья.

В самом крайнем своем выражении, при самом ужасном стечении событий, такая женщина превращалась в монстра, способного убить своей заботой. И продолжала быть железной, даже если уже не было такой необходимости, даже если потом снова жила с мужем, и детям ничего не угрожало. Словно зарок выполняла.
Ярчайший образ описан в книге Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом».
А вот что пишет о «Страшной бабе» Екатерина Михайлова («Я у себя одна» книжка называется): «Тусклые волосы, сжатый в ниточку рот…, чугунный шаг… Скупая, подозрительная, беспощадная, бесчувственная. Она всегда готова попрекнуть куском или отвесить оплеуху: «Не напасешься на вас, паразитов. Ешь, давай!»…. Ни капли молока не выжать из ее сосцов, вся она сухая и жесткая…» Там еще много очень точного сказано, и если кто не читал эти две книги, то надо обязательно.

Самое страшное в этой патологически измененной женщине – не грубость, и не властность. Самое страшное – любовь. Когда, читая Санаева, понимаешь, что это повесть о любви, о такой вот изуродованной любви, вот когда мороз-то продирает. У меня была подружка в детстве, поздний ребенок матери, подростком пережившей блокаду. Она рассказывала, как ее кормили, зажав голову между голенями и вливая в рот бульон. Потому что ребенок больше не хотел и не мог, а мать и бабушка считали, что надо. Их так пережитый голод изнутри грыз, что плач живой девочки, родной, любимой, голос этого голода перекрыть не мог.

А другую мою подружку мама брала с собой, когда делала подпольные аборты. И она показывала маленькой дочке полный крови унитаз со словами: вот, смотри, мужики-то, что они с нами делают. Вот она, женская наша доля. Хотела ли она травмировать дочь? Нет, только уберечь. Это была любовь.

А самое ужасное – что черты «Страшной бабы» носит вся наша система защиты детей до сих пор. Медицина, школа, органы опеки. Главное – чтобы ребенок был «в порядке». Чтобы тело было в безопасности. Душа, чувства, привязанности – не до этого. Спасти любой ценой. Накормить и вылечить. Очень-очень медленно это выветривается, а нам-то в детстве по полной досталось, няньку, которая половой тряпкой по лицу била, кто не спал днем, очень хорошо помню.

Но оставим в стороне крайние случаи. Просто женщина, просто мама. Просто горе. Просто ребенок, выросший с подозрением, что не нужен и нелюбим, хотя это неправда и ради него только и выжила мама и вытерпела все. И он растет, стараясь заслужить любовь, раз она ему не положена даром. Помогает. Ничего не требует. Сам собой занят. За младшими смотрит. Добивается успехов. Очень старается быть полезным. Только полезных любят. Только удобных и правильных. Тех, кто и уроки сам сделает, и пол в доме помоет, и младших уложит, ужин к приходу матери приготовит. Слышали, наверное, не раз такого рода рассказы про послевоенное детство? «Нам в голову прийти не могло так с матерью разговаривать!» — это о современной молодежи. Еще бы. Еще бы. Во-первых, у железной женщины и рука тяжелая. А во-вторых — кто ж будет рисковать крохами тепла и близости? Это роскошь, знаете ли, родителям грубить.

Травма пошла на следующий виток.
***
Настанет время, и сам этот ребенок создаст семью, родит детей. Годах примерно так в 60-х. Кто-то так был «прокатан» железной матерью, что оказывался способен лишь воспроизводить ее стиль поведения. Надо еще не забывать, что матерей-то многие дети не очень сильно и видели, в два месяца – ясли, потом пятидневка, все лето – с садом на даче и т.д. То есть «прокатывала» не только семья, но и учреждения, в которых «Страшных баб» завсегда хватало.

Но рассмотрим вариант более благополучный. Ребенок был травмирован горем матери, но вовсе душу ему не отморозило. А тут вообще мир и оттепель, и в космос полетели, и так хочется жить, и любить, и быть любимым. Впервые взяв на руки собственного, маленького и теплого ребенка, молодая мама вдруг понимает: вот он. Вот тот, кто наконец-то полюбит ее по-настоящему, кому она действительно нужна. С этого момента ее жизнь обретает новый смысл. Она живет ради детей. Или ради одного ребенка, которого она любит так страстно, что и помыслить не может разделить эту любовь еще на кого-то. Она ссорится с собственной матерью, которая пытается отстегать внука крапивой – так нельзя. Она обнимает и целует свое дитя, и спит с ним вместе, и не надышится на него, и только сейчас, задним числом осознает, как многого она сама была лишена в детстве. Она поглощена этим новым чувством полностью, все ее надежды, чаяния – все в этом ребенке. Она «живет его жизнью», его чувствами, интересами, тревогами. У них нет секретов друг о друга. С ним ей лучше, чем с кем бы то ни было другим.

И только одно плохо – он растет. Стремительно растет, и что же потом? Неужто снова одиночество? Неужто снова – пустая постель? Психоаналитики тут бы много чего сказали, про перемещенный эротизм и все такое, но мне сдается, что нет тут никакого эротизма особого. Лишь ребенок, который натерпелся одиноких ночей и больше не хочет. Настолько сильно не хочет, что у него разум отшибает. «Я не могу уснуть, пока ты не придешь». Мне кажется, у нас в 60-70-е эту фразу чаще говорили мамы детям, а не наоборот.

Что происходит с ребенком? Он не может не откликнуться на страстный запрос его матери о любви. Это вывшее его сил. Он счастливо сливается с ней, он заботится, он боится за ее здоровье. Самое ужасное – когда мама плачет, или когда у нее болит сердце. Только не это. «Хорошо, я останусь, мама. Конечно, мама, мне совсем не хочется на эти танцы». Но на самом деле хочется, ведь там любовь, самостоятельная жизнь, свобода, и обычно ребенок все-таки рвет связь, рвет больно, жестко, с кровью, потому что добровольно никто не отпустит. И уходит, унося с собой вину, а матери оставляя обиду. Ведь она «всю жизнь отдала, ночей не спала». Она вложила всю себя, без остатка, а теперь предъявляет вексель, а ребенок не желает платить. Где справедливость? Тут и наследство «железной» женщины пригождается, в ход идут скандалы, угрозы, давление. Как ни странно, это не худший вариант. Насилие порождает отпор и позволяет-таки отделиться, хоть и понеся потери.

Некоторые ведут свою роль так искусно, что ребенок просто не в силах уйти. Зависимость, вина, страх за здоровье матери привязывают тысячами прочнейших нитей, про это есть пьеса Птушкиной «Пока она умирала», по которой гораздо более легкий фильм снят, там Васильева маму играет, а Янковский – претендента на дочь. Каждый Новый год показывают, наверное, видели все. А лучший – с точки зрения матери – вариант, если дочь все же сходит ненадолго замуж и останется с ребенком. И тогда сладкое единение можно перенести на внука и длить дальше, и, если повезет, хватит до самой смерти.

И часто хватает, поскольку это поколение женщин гораздо менее здорово, они часто умирают намного раньше, чем их матери, прошедшие войну. Потому что стальной брони нет, а удары обиды разрушают сердце, ослабляют защиту от самых страшных болезней. Часто свои неполадки со здоровьем начинают использовать как неосознанную манипуляцию, а потом трудно не заиграться, и вдруг все оказывается по настоящему плохо. При этом сами они выросли без материнской внимательной нежной заботы, а значит, заботиться о себе не привыкли и не умеют, не лечатся, не умеют себя баловать, да, по большому счету, не считают себя такой уж большой ценностью, особенно если заболели и стали «бесполезны».

Но что-то мы все о женщинах, а где же мужчины? Где отцы? От кого-то же надо было детей родить?

С этим сложно. Девочка и мальчик, выросшие без отцов, создают семью. Они оба голодны на любовь и заботу. Она оба надеются получить их от партнера. Но единственная модель семьи, известная им – самодостаточная «баба с яйцами», которой, по большому счету, мужик не нужен. То есть классно, если есть, она его любит и все такое. Но по-настоящему он ни к чему, не пришей кобыле хвост, розочка на торте. «Посиди, дорогой, в сторонке, футбол посмотри, а то мешаешь полы мыть. Не играй с ребенком, ты его разгуливаешь, потом не уснет. Не трогай, ты все испортишь. Отойди, я сама» И все в таком духе. А мальчики-то тоже мамами выращены. Слушаться привыкли. Психоаналитики бы отметили еще, что с отцом за маму не конкурировали и потому мужчинами себя не почувствовали. Ну, и чисто физически в том же доме нередко присутствовала мать жены или мужа, а то и обе. А куда деваться? Поди тут побудь мужчиной…

Некоторые мужчины находили выход, становясь «второй мамой». А то и единственной, потому что сама мама-то, как мы помним, «с яйцами» и железом погромыхивает. В самом хорошем варианте получалось что-то вроде папы дяди Федора: мягкий, заботливый, чуткий, все разрешающий. В промежуточном – трудоголик, который просто сбегал на работу от всего от этого. В плохом — алкоголик. Потому что мужчине, который даром не нужен своей женщине, который все время слышит только «отойди, не мешай», а через запятую «что ты за отец, ты совершенно не занимаешься детьми» (читай «не занимаешься так, как Я считаю нужным»), остается или поменять женщину – а на кого, если все вокруг примерно такие? – или уйти в забытье.

С другой стороны, сам мужчина не имеет никакой внятной модели ответственного отцовства. На их глазах или в рассказах старших множество отцов просто встали однажды утром и ушли – и больше не вернулись. Вот так вот просто. И ничего, нормально. Поэтому многие мужчины считали совершенно естественным, что, уходя из семьи, они переставали иметь к ней отношение, не общались с детьми, не помогали. Искренне считали, что ничего не должны «этой истеричке», которая осталась с их ребенком, и на каком-то глубинном уровне, может, были и правы, потому что нередко женщины просто юзали их, как осеменителей, и дети были им нужнее, чем мужики. Так что еще вопрос, кто кому должен. Обида, которую чувствовал мужчина, позволяла легко договориться с совестью и забить, а если этого не хватало, так вот ведь водка всюду продается.

Ох, эти разводы семидесятых — болезненные, жестокие, с запретом видеться с детьми, с разрывом всех отношений, с оскорблениями и обвинениями. Мучительное разочарование двух недолюбленных детей, которые так хотели любви и счастья, столько надежд возлагали друг на друга, а он/она – обманул/а, все не так, сволочь, сука, мразь… Они не умели налаживать в семье круговорот любви, каждый был голоден и хотел получать, или хотел только отдавать, но за это – власти. Они страшно боялись одиночества, но именно к нему шли, просто потому, что, кроме одиночества никогда ничего не видели.

В результате – обиды, душевные раны, еще больше разрушенное здоровье, женщины еще больше зацикливаются на детях, мужчины еще больше пьют.

У мужчин на все это накладывалась идентификация с погибшими и исчезнувшими отцами. Потому что мальчику надо, жизненно необходимо походить на отца. А что делать, если единственное, что о нем известно – что он погиб? Был очень смелым, дрался с врагами – и погиб? Или того хуже – известно только, что умер? И о нем в доме не говорят, потому что он пропал без вести, или был репрессирован? Сгинул – вот и вся информация? Что остается молодому парню, кроме суицидального поведения? Выпивка, драки, сигареты по три пачки в день, гонки на мотоциклах, работа до инфаркта. Мой отец был в молодости монтажник-высотник. Любимая фишка была – работать на высоте без страховки. Ну, и все остальное тоже, выпивка, курение, язва. Развод, конечно, и не один. В 50 лет инфаркт и смерть. Его отец пропал без вести, ушел на фронт еще до рождения сына. Неизвестно ничего, кроме имени, ни одной фотографии, ничего.

Вот в таком примерно антураже растут детки, третье уже поколение.
В моем классе больше, чем у половины детей родители были в разводе, а из тех, кто жил вместе, может быть, только в двух или трех семьях было похоже на супружеское счастье. Помню, как моя институтская подруга рассказывала, что ее родители в обнимку смотрят телевизор и целуются при этом. Ей было 18, родили ее рано, то есть родителям было 36-37. Мы все были изумлены. Ненормальные, что ли? Так не бывает!

Естественно, соответствующий набор слоганов: «Все мужики – сволочи», «Все бабы – суки», «Хорошее дело браком не назовут». А что, жизнь подтверждала. Куда ни глянь…

Но случилось и хорошее. В конце 60-х матери получили возможность сидеть с детьми до года. Они больше не считались при этом тунеядками. Вот кому бы памятник поставить, так автору этого нововведения. Не знаю только, кто он. Конечно, в год все равно приходилось отдавать, и это травмировало, но это уже несопоставимо, и об этой травме в следующий раз. А так-то дети счастливо миновали самую страшную угрозу депривации, самую калечащую – до года. Ну, и обычно народ крутился еще потом, то мама отпуск возьмет, то бабушки по очереди, еще выигрывали чуток. Такая вот игра постоянная была – семья против «подступающей ночи», против «Страшной бабы», против железной пятки Родины-матери. Такие кошки-мышки.

А еще случилось хорошее – отдельно жилье стало появляться. Хрущобы пресловутые. Тоже поставим когда-нибудь памятник этим хлипким бетонным стеночкам, которые огромную роль выполнили – прикрыли наконец семью от всевидящего ока государства и общества. Хоть и слышно было все сквозь них, а все ж какая-никакая – автономия. Граница. Защита. Берлога. Шанс на восстановление.

Третье поколение начинает свою взрослую жизнь со своим набором травм, но и со своим довольно большим ресурсом. Нас любили. Пусть не так, как велят психологи, но искренне и много. У нас были отцы. Пусть пьющие и/или «подкаблучники» и/или «бросившие мать козлы» в большинстве, но у них было имя, лицо и они нас тоже по своему любили. Наши родители не были жестоки. У нас был дом, родные стены.

Не у все все одинаково, конечно, были семье более и менее счастливые и благополучные.
Но в общем и целом.

Короче, с нас причитается.

***
Итак, третье поколение. Не буду здесь жестко привязываться к годам рождения, потому что кого-то родили в 18, кого-то – в 34, чем дальше, тем больше размываются отчетливые «берега» потока. Здесь важна передача сценария, а возраст может быть от 50 до 30. Короче, внуки военного поколения, дети детей войны.

«С нас причитается» — это, в общем, девиз третьего поколения. Поколения детей, вынужденно ставших родителями собственных родителей. В психологии такое называется «парентификация».

А что было делать? Недолюбленные дети войны распространяли вокруг столь мощные флюиды беспомощности, что не откликнуться было невозможно. Поэтому дети третьего поколения были не о годам самостоятельны и чувствовали постоянную ответственность за родителей. Детство с ключом на шее, с первого класса самостоятельно в школу – в музыкалку – в магазин, если через пустырь или гаражи – тоже ничего. Уроки сами, суп разогреть сами, мы умеем. Главное, чтобы мама не расстраивалась. Очень показательны воспоминания о детстве: «Я ничего у родителей не просила, всегда понимала, что денег мало, старалась как-то зашить, обойтись», «Я один раз очень сильно ударился головой в школе, было плохо, тошнило, но маме не сказал – боялся расстроить. Видимо, было сотрясение, и последствия есть до сих пор», «Ко мне сосед приставал, лапать пытался, то свое хозяйство показывал. Но я маме не говорила, боялась, что ей плохо с сердцем станет», «Я очень по отцу тосковал, даже плакал потихоньку. Но маме говорил, что мне хорошо и он мне совсем не нужен. Она очень зилась на него после развода». У Дины Рубинной есть такой рассказ пронзительный «Терновник». Классика: разведенная мама, шестилетний сын, самоотверженно изображающий равнодушие к отцу, которого страстно любит. Вдвоем с мамой, свернувшись калачиком, в своей маленькой берлоге против чужого зимнего мира. И это все вполне благополучные семьи, бывало и так, что дети искали пьяных отцов по канавам и на себе притаскивали домой, а мамочку из петли вытаскивали собственными руками или таблетки от нее прятали. Лет эдак в восемь.

А еще разводы, как мы помним, или жизнь в стиле кошка с собакой» (ради детей, конечно). И дети-посредники, миротворцы, которые душу готовы продать, чтобы помирить родителей, чтобы склеить снова семейное хрупкое благополучие. Не жаловаться, не обострять, не отсвечивать, а то папа рассердится, а мама заплачет, и скажет, что «лучше бы ей сдохнуть, чем так жить», а это очень страшно. Научиться предвидеть, сглаживать углы, разряжать обстановку. Быть всегда бдительным, присматривать за семьей. Ибо больше некому.

Символом поколения можно считать мальчика дядю Федора из смешного мультика. Смешной-то смешной, да не очень. Мальчик-то из всей семьи самый взрослый. А он еще и в школу не ходит, значит, семи нет. Уехал в деревню, живет там сам, но о родителях волнуется. Они только в обморок падают, капли сердечные пьют и руками беспомощно разводят.

Или помните мальчика Рому из фильма«Вам и не снилось»? Ему 16, и он единственный взрослый из всех героев фильма. Его родители – типичные «дети войны», родители девочки – «вечные подростки», учительница, бабушка… Этих утешить, тут поддержать, тех помирить, там помочь, здесь слезы вытереть. И все это на фоне причитаний взрослых, мол, рано еще для любви. Ага, а их всех нянчить – в самый раз.

Так все детство. А когда настала пора вырасти и оставить дом – муки невозможной сепарации, и вина, вина, вина, пополам со злостью, и выбор очень веселый: отделись – и это убьет мамочку, или останься и умри как личность сам.

Впрочем, если ты останешься, тебе все время будут говорить, что нужно устраивать собственную жизнь, и что ты все делаешь не так, нехорошо и неправильно, иначе уже давно была бы своя семья. При появлении любого кандидата он, естественно, оказывался бы никуда не годным, и против него начиналась бы долгая подспудная война до победного конца. Про это все столько есть фильмов и книг, что даже перечислять не буду.

Интересно, что при все при этом и сами они, и их родители воспринимали свое детство как вполне хорошее. В самом деле: дети любимые, родители живы, жизнь вполне благополучная. Впервые за долгие годы – счастливое детство без голода, эпидемий, войны и всего такого.

Ну, почти счастливое. Потому что еще были детский сад, часто с пятидневкой, и школа, и лагеря и прочие прелести советского детства, которые были кому в масть, а кому и не очень. И насилия там было немало, и унижений, а родители-то беспомощные, защитить не могли. Или даже на самом деле могли бы, но дети к ним не обращались, берегли. Я вот ни разу маме не рассказывала, что детском саду тряпкой по морде бьют и перловку через рвотные спазмы в рот пихают. Хотя теперь, задним числом, понимаю, что она бы, пожалуй, этот сад разнесла бы по камешку. Но тогда мне казалось – нельзя.

Это вечная проблема – ребенок некритичен, он не может здраво оценить реальное положение дел. Он все всегда принимает на свой счет и сильно преувеличивает. И всегда готов принести себя в жертву. Так же, как дети войны приняли обычные усталость и горе за нелюбовь, так же их дети принимали некоторую невзрослость пап и мам за полную уязвимость и беспомощность. Хотя не было этого в большинстве случаев, и вполне могли родители за детей постоять, и не рассыпались бы, не умерили от сердечного приступа. И соседа бы укоротили, и няньку, и купили бы что надо, и разрешили с папой видеться. Но – дети боялись. Преувеличивали, перестраховывались. Иногда потом, когда все раскрывалось, родители в ужасе спрашивали: «Ну, почему ты мне сказал? Да я бы, конечно…» Нет ответа. Потому что – нельзя. Так чувствовалось, и все.

Третье поколение стало поколением тревоги, вины, гиперответственности. У всего этого были свои плюсы, именно эти люди сейчас успешны в самых разных областях, именно они умеют договариваться и учитывать разные точки зрения. Предвидеть, быть бдительными, принимать решения самостоятельно, не ждать помощи извне – сильные стороны. Беречь, заботиться, опекать.

Но есть у гиперотвественности, как у всякого «гипер» и другая сторона. Если внутреннему ребенку военных детей не хватало любви и безопасности, то внутреннему ребенку «поколения дяди Федора» не хватало детскости, беззаботности. А внутренний ребенок – он свое возьмет по-любому, он такой. Ну и берет. Именно у людей этого поколения часто наблюдается такая штука, как «агрессивно-пассивное поведение». Это значит, что в ситуации «надо, но не хочется» человек не протестует открыто: «не хочу и не буду!», но и не смиряется «ну, надо, так надо». Он всякими разными, порой весьма изобретательными способами, устраивает саботаж. Забывает, откладывает на потом, не успевает, обещает и не делает, опаздывает везде и всюду и т. п. Ох, начальники от этого воют прямо: ну, такой хороший специалист, профи, умница, талант, но такой неорганизованный…

Часто люди этого поколения отмечают у себя чувство, что они старше окружающих, даже пожилых людей. И при этом сами не ощущают себя «вполне взрослыми», нет «чувства зрелости». Молодость как-то прыжком переходит в пожилой возраст. И обратно, иногда по нескольку раз в день.

Еще заметно сказываются последствия «слияния» с родителями, всего этого «жить жизнью ребенка». Многие вспоминают, что в детстве родители и/или бабушки не терпели закрытых дверей: «Ты что, что-то скрываешь?». А врезать в свою дверь защелку было равносильно «плевку в лицо матери». Ну, о том, что нормально проверить карманы, стол, портфель и прочитать личный дневник… Редко какие родители считали это неприемлемым. Про сад и школу вообще молчу, одни туалеты чего стоили, какие нафиг границы… В результате дети, выросший в ситуации постоянного нарушения границ, потом блюдут эти границы сверхревностно. Редко ходят в гости и редко приглашают к себе. Напрягает ночевка в гостях (хотя раньше это было обычным делом). Не знают соседей и не хотят знать – а вдруг те начнут в друзья набиваться? Мучительно переносят любое вынужденное соседство (например, в купе, в номере гостиницы), потому что не знают, не умеют ставить границы легко и естественно, получая при этом удовольствие от общения, и ставят «противотанковые ежи» на дальних подступах.

А что с семьей? Большинство и сейчас еще в сложных отношения со своими родителями (или их памятью), у многих не получилось с прочным браком, или получилось не с первой попытки, а только после отделения (внутреннего) от родителей.

Конечно, полученные и усвоенный в детстве установки про то, что мужики только и ждут, чтобы «поматросить и бросить», а бабы только и стремятся, что «подмять под себя», счастью в личной жизни не способствуют. Но появилась способность «выяснять отношения», слышать друг друга, договариваться. Разводы стали чаще, поскольку перестали восприниматься как катастрофа и крушение всей жизни, но они обычно менее кровавые, все чаще разведенные супруги могут потом вполне конструктивно общаться и вместе заниматься детьми.

Часто первый ребенок появлялся в быстротечном «осеменительском» браке, воспроизводилась родительская модель. Потом ребенок отдавался полностью или частично бабушке в виде «откупа», а мама получала шанс таки отделиться и начать жить своей жизнью. Кроме идеи утешить бабушку, здесь еще играет роль многократно слышанное в детстве «я на тебя жизнь положила». То есть люди выросли с установкой, что растить ребенка, даже одного – это нечто нереально сложное и героическое. Часто приходится слышать воспоминания, как тяжело было с первенцем. Даже у тех, кто родил уже в эпоху памперсов, питания в баночках, стиральных машин-автоматов и прочих прибамбасов. Не говоря уже о центральном отоплении, горячей воде и прочих благах цивилизации. «Я первое лето провела с ребенком на даче, муж приезжал только на выходные. Как же было тяжело! Я просто плакала от усталости» Дача с удобствами, ни кур, ни коровы, ни огорода, ребенок вполне здоровый, муж на машине привозит продукты и памперсы. Но как же тяжело!

А как же не тяжело, если известны заранее условия задачи: «жизнь положить, ночей не спать, здоровье угробить». Тут уж хочешь — не хочешь… Эта установка заставляет ребенка бояться и избегать. В результате мама, даже сидя с ребенком, почти с ним не общается и он откровенно тоскует. Нанимаются няни, они меняются, когда ребенок начинает к ним привязываться – ревность! – и вот уже мы получаем новый круг – депривированого, недолюбленного ребенка, чем-то очень похожего на того, военного, только войны никакой нет. Призовой забег. Посмотрите на детей в каком-нибудь дорогом пансионе полного содержания. Тики, энурез, вспышки агрессии, истерики, манипуляции. Детдом, только с английским и теннисом. А у кого нет денег на пансион, тех на детской площадке в спальном районе можно увидеть. «Куда полез, идиот, сейчас получишь, я потом стирать должна, да?» Ну, и так далее, «сил моих на тебя нет, глаза б мои тебя не видели», с неподдельной ненавистью в голосе. Почему ненависть? Так он же палач! Он же пришел, чтобы забрать жизнь, здоровье, молодость, так сама мама сказала!

Другой вариант сценария разворачивает, когда берет верх еще одна коварная установка гиперответственных: все должно быть ПРАВИЛЬНО! Наилучшим образом! И это – отдельная песня. Рано освоившие родительскую роль «дяди Федоры» часто бывают помешаны на сознательном родительстве. Господи, если они осилили в свое время родительскую роль по отношению к собственным папе с мамой, неужели своих детей не смогут воспитать по высшему разряду? Сбалансированное питание, гимнастика для грудничков, развивающие занятия с года, английский с трех. Литература для родителей, читаем, думаем, пробуем. Быть последовательными, находить общий язык, не выходить из себя, все объяснять, ЗАНИМАТЬСЯ РЕБЕНКОМ.

И вечная тревога, привычная с детства – а вдруг что не так? А вдруг что-то не учли? а если можно было и лучше? И почему мне не хватает терпения? И что ж я за мать (отец)?

В общем, если поколение детей войны жило в уверенности, что они – прекрасные родители, каких поискать, и у их детей счастливое детство, то поколение гиперответственных почти поголовно поражено «родительским неврозом». Они (мы) уверены, что они чего-то не учли, не доделали, мало «занимались ребенком (еще и работать посмели, и карьеру строить, матери-ехидны), они (мы) тотально не уверенны в себе как в родителях, всегда недовольны школой, врачами, обществом, всегда хотят для своих детей больше и лучше.

Несколько дней назад мне звонила знакомая – из Канады! – с тревожным вопросом: дочка в 4 года не читает, что делать? Эти тревожные глаза мам при встрече с учительницей – у моего не получаются столбики! «А-а-а, мы все умрем!», как любит говорить мой сын, представитель следующего, пофигистичного, поколения. И он еще не самый яркий, так как его спасла непроходимая лень родителей и то, что мне попалась в свое время книжка Никитиных, где говорилось прямым текстом: мамашки, не парьтесь, делайте как вам приятно и удобно и все с дитем будет хорошо. Там еще много всякого говорилось, что надо в специальные кубики играть и всяко развивать, но это я благополучно пропустила 🙂 Оно само развилось до вполне приличных масштабов.

К сожалению, у многих с ленью оказалось слабовато. И родительствовали они со страшной силой и по полной программе. Результат невеселый, сейчас вал обращений с текстом «Он ничего не хочет. Лежит на диване, не работает и не учится. Сидит, уставившись в компьютер. Ни за что не желает отвечать. На все попытки поговорить огрызается.». А чего ему хотеть, если за него уже все отхотели? За что ему отвечать, если рядом родители, которых хлебом не корми – дай поотвечать за кого-нибудь? Хорошо, если просто лежит на диване, а не наркотики принимает. Не покормить недельку, так, может, встанет. Если уже принимает – все хуже.

Но это поколение еще только входит в жизнь, не будем пока на него ярлыки вешать. Жизнь покажет.

Чем дальше, чем больше размываются «берега», множатся, дробятся, причудливо преломляются последствия пережитого. Думаю, к четвертому поколению уже гораздо важнее конкретный семейный контекст, чем глобальная прошлая травма. Но нельзя не видеть, что многое из сегодняшнего дня все же растет из прошлого.

Leave a Comment

Filed under Общий поток

Первый и единственный

Вера очень похудела. Её когда-то округлые плечи сейчас торчали острыми колышками, а щеки глубоко запали. Последние полгода девушка напоминала побитую собаку с больными от боли глазами.

— Он не захотел с презервативом. Сказал: «Ощущения не те». А я побоялась его разозлить или расстроить, поэтому согласилась.

Она любила и ждала его четыре года. Наблюдала, как он менял девушек, работу: «Потому что там его недостаточно ценили» и… игнорировал её. Всё это время вокруг довольно-таки симпатичной Веры кружились кавалеры, но девушка в упор не замечала их, мечтая только о нем. Чтобы хоть как-то быть рядом, она решила стать ему хорошей подругой: помогала с учебой, выслушивала жалобы на жизнь, поддерживала морально и приезжала готовить супчики, когда он заболевал… Иногда даже убиралась в его квартире, пока он приходил в себя после веселой вечеринки накануне.

— А  он что-то делал для тебя как друг?

Девушка скукожилась на диванчике и протянула:

— Однажды помог дотащить тяжелую сумку с поезда. И как-то согласился разыграть перед назойливым поклонником ревнивого парня…

— А когда ты болела? – Марина хорошо помнила, как однажды подруга повредила ногу и две недели пролежала в гипсе.

— В тот раз он не приехал, отшутился: «Знаю я вас, девушек. Пользуясь тем, что ты больная, будешь заставлять меня делать всякую ерунду». Но на самом деле был очень занят: готовился к сессии и просто не смог выбраться.

В один прекрасный день он, наконец, заметил Веру. На одной из вечеринок парень вдруг понял, что его подруга очень даже симпатична. К тому же явно неравнодушна к нему. Пригласил на танец, угостил коктейлем. Несколько комплиментов довершили дело и уже через час они вместе поехали к нему. Но его удивлению не было предела, когда Вера оказалась девственной.

— Он посмотрел на меня, как на больную. А потом сказал, что презерватив нам не нужен. Я всё равно чистая.

Через несколько дней Вера ему написала. Она успокаивала себя: «Мы же друзья. Ничего страшного, если я напишу ему первой. Зато узнаю, как у него дела. А то уже трое суток ничего не слышно. В конце концов, мы в двадцать первом веке живем. Женщины уже давно берут инициативу в свои руки».

Ответ её огорошил. Он попросил не отвлекать его: нужно зарекомендовать себя на новой работе. К тому же сейчас у него ну просто совершенно нет времени – занят поисками девушки. Наконец ему захотелось серьезных отношений, и все свободные часы он тратит на поиски достойной.

Как ни странно, старания не увенчались успехом, и примерно через месяц парень снова позвонил. А Вера не нашла в себе сил отказать и поначалу даже была этому рада. Но уже через день у девушки начался сильный зуд, появились неприятные выделения. Анализы подтвердили: молочница.

— А ведь когда узнала, меня мучила только одна мысль: «Нужно срочно предупредить его. Чтобы он еще кого-то не заразил. Он ведь в активном поиске, встречается с девушками… Сам-то может и не болеть, но заразу переносит».

Её благие намерения не оправдались. Вместо того, чтобы поблагодарить за честность, парень взорвался:

— Ты что, спятила? Сама меня чем-то заразила и ещё и обвиняешь?

— Но у меня кроме тебя никого не было! А мы без презерватива…

— А откуда мне знать? Может, тебе в первый раз так понравилось, что ты решила срочно наверстать упущенное за годы девственности! А я – здоров! Абсолютно!

Вера не нашла слов. Она просто ушла, опустив голову. Лечение затянулось: кроме обыкновенной молочницы врачи обнаружили еще целый букет неприятных заболеваний, но сообщить о них парню девушка уже не рискнула. Почти месяц она провела в больнице, пытаясь справиться не только с болезнью, но и с депрессией. Затем еще полгода худела на глазах и никак не могла взять себя в руки.

— А ведь он всё равно хороший. Просто запутался. Я же наблюдала за ним четыре года и точно знаю, он – неплохой человек… Ничего, нагуляется и вернется. А я буду ждать.

Leave a Comment

Filed under Отрывки книги

Скажи мне, кто твой друг

— Это одна из тех историй, в которые лучше не попадать. Особенно, когда ты молода и наивна. – говорит она, поправляя часы на запястье. У нас не так много свободного времени, а рассказать хочется немало.

Началось всё с курсов вождения, где Таниной подруге приглянулся молодой человек. Девушки долго думали, как завлечь его в свою компанию, и в конце обучения предложили вместе отметить получение прав. Хотя сам парень водительских документов не получил, к веселью присоединился с удовольствием. И даже пригласил своего на семь лет старшего друга, чтобы наслаждаться женской компанией вдвоем.

Молодость и спиртное сделали своё дело. Уже через час подруга прочно очаровала своего ненаглядного, а его друг, сославшись на позднее время и прорехи в бюджете, напросился ночевать в свободную Танину квартиру, вместо того, чтобы взять такси.

— Понятное дело, что одним сном не обошлось. Утром я отправила его домой, а спустя три недели поняла, что беременна.

— Постой, а как же защита?

— Да какая защита по пьяному делу? Мы вообще плохо соображали, что происходит.

Поход к врачу подтвердил все Танины догадки и даже больше – вместе с беременностью она подхватила некую болезнь. Так что получила настоятельный совет пролечиться самой и предупредить своего избранника. На «радостную» новость мужчина отреагировал стоически – стоял насмерть, утверждая, что ничего между ними не было, и девушка сама всё придумала. Все последующие попытки до него дозвониться не увенчались успехом.

— И что же ты сделала?

— А что я могла сделать? – передернула плечами Таня. – Аборт.

Всё это время она продолжала общаться с подругой и её новым парнем, завоёванным в школе вождения. Горе-любовник предпочитал больше не появляться в их компании. Зато несостоявшийся водитель начал активно выражать Тане знаки внимания. Подробности ссоры с его другом парня не волновали, зато куда больше волновал её четвертый размер груди. Сначала они просто общались втроем, пока однажды на свой день рождения он не попросил необычный подарок. Собственно, ему было безразлично, что именно получить. Главное, чтобы девушка надушила это своими духами.

Да и на самом праздновании не обошлось без конфузов: мама нашего героя перепутала, кто из двух гостей просто подруга, а кто – потенциальная невестка и начала рассказывать Татьяне о детских шалостях своего сына.

— Самое интересное, что он даже не сделал попытки исправить ситуацию. Представляешь, насколько некомфортно было настоящей девушке? А его самого всё вполне устраивало…

В тот вечер парень сделал хитрую рокировку, незаметно променяв привычную барышню на новую. Проводив теперь уже бывшую девушку домой, они с Татьяной пошли к ней, где и остались вместе. Еще месяца два молодой человек метался между двух возлюбленных, пока Таня не потребовала решить ситуацию. Что тот и сделал полностью в своём духе: просто перестал звонить и писать предыдущей девушке, не утруждаясь объяснениями.

Именно в этот момент, на карте снова возник закадычный друг, который больше не пытался избегать брошенную когда-то девушку, и теперь даже регулярно признавался ей в любви. Мужчины проводили много времени вместе, преимущественно вне дома, курили травку и выпивали. О неудачной беременности больше не вспоминали. Больше того, молодая пара начала готовиться к свадьбе: все родственники были перезнакомлены, планы на будущее составлены и, вроде бы, жизнь шла по накатанной.

— Вдруг, когда большинство приготовлений осталось позади, костюм ему был куплен, а фасон моего платья присмотрен, он начал пропадать. Перестал писать, звонить, на мои звонки не отвечал. А затем я неожиданно узнала, что его новая девушка, высокая блондинка, беременна, и у них скоро бракосочетание.

— То есть, он поступил в своей обычной манере: просто развернулся и ушел.

— Именно так. До последнего клялся мне в любви, помогал готовиться к свадьбе, а потом развернулся и… прямиком к новой девушке.

Год Таня проходила в слезах, пыталась выяснить причину, но парень так ничего ей и не сказал. И только лучшая подруга сумела вернуть её к жизни. Прознав, что девушка снова свободна, вновь объявился несостоявшийся отец потерянного ребенка. Но дважды на одни грабли она уже не наступила.

Leave a Comment

Filed under Отрывки книги

Еще немного о психологическом насилии

Не секрет, что отношения с мудаком имеют прямую связь с психологическим насилием (более подробно читайте здесь)

Хочу привести в пример отличную статью на эту тему, найденную на просторах интернета:

Мне нужна твоя кровь

 Один мой влиятельный знакомый как-то рассказал про человека, у которого была интересная работа — он находил женщин и делал из них террористок. Процесс подготовки сопровождался некоторой оригинальностью: человек встречал женщину, ухаживал надрывно и романтично, а когда она соглашалась на секс и приходила к нему надушенная и накрашенная, он избивал ее. После чего тут же делал куннилингус. Я всегда вспоминаю эту историю после публикации в прессе очередных подробностей расчленения женских тел интеллигентными мужьями, избиений жен и тещ и прочих бедных голов, разбитых о батареи. Последнее дело — анализировать, почему все это происходит, и что же творится у этого подонка в голове, и кем же надо быть, и как тут жить — и так до смерти. Именно до смерти или до психушки, потому что можно сдохнуть или сойти с ума, раздумывая над причинами насилия, так ничего и не придумав и никому ничего не доказав.

Головой о батарею и отлиз — это и есть схема насилия в его чистом виде. Это его суть и одновременно причина, по которой его часто так сложно распознать: насилие всегда прячется за любовь. И тот, кто над вами его совершает, поверьте, всегда убедит вас, что делает это вам на благо. Я не могу сейчас говорить о насилии над детьми, я просто не знаю, что я могу этим детям сказать, но вот с женщинами мне очень хочется пошушукаться.

Правда, для того чтобы начать этот разговор, придется признать несколько простых и неприятных вещей. Никакого счастья, никаких ванильных небес не существует, те, кто внушал нам, что счастье обязательно наступит — учителя в школе, несчастные родители дома, — точно так же испуганы жизнью, как и мы, и точно так же не знают, что делать. Поэтому единственное, что вообще имеет смысл отстаивать, — это собственные приоритеты и потребности: в защите, в любви, в психической стабильности.

В этой жизни вообще все очень и очень просто: она не более чем обмен. И это ключевое понятие. Насилие начинается не тогда, когда мужчина бьет вас головой о батарею, оно начинается, когда обмен неполноценный, когда вас, грубо говоря, обворовывают. От вас подпитываются энергией, сексом, вашими живыми эмоциями, а вам всего этого отдавать не хотят. Женщины сугубо из народа, описывая отношения с насильником, говорят «он попил много моей крови» — и это не метафора, это самая что ни на есть истина.

Никто не обязан тратить свои силы, время и кровь впустую. Поэтому важно понимать: если с вами встречаются, трахаются, но не хотят уходить от жены, потому что от нее ребенок, — вас насилуют. Если с вами живут, трахаются, но не собираются жениться — вас насилуют. Если вам говорят о любви, трахаются, а потом кричат на вас при посторонних людях — вас насилуют. Это вещи одного порядка, и оправдывает их насильник всегда одинаково. Несложившимися отношениями с авторитарной матерью, ранами, нанесенными другими женщинами, собственными душевными страданиями. Он скажет все что угодно, только бы не лишиться вашей живой крови, и будет возвращаться к вам до тех пор, пока эта кровь в вас бурлит.

Жертвами всегда становятся самые красивые, самые здоровые и самые энергичные женщины, с бледной моли насильнику просто нечего взять. Именно здоровую женщину, в отличие от бледной моли, можно убедить подождать отдачи — у нее и так много крови, много жизни, ей хватает и на себя, и на того парня. Именно поэтому из нее будут сосать, рассказывая о страшных взаимоотношениях с женой, из нее будут сосать, умоляя подождать до свадьбы хотя бы год, из нее будут сосать, рыдая «ты опять меня спровоцировала». Проблема в том, что ждать эмоциональной отдачи от насильника бессмысленно, ему просто нечего дать. Поверьте, он ненавидит вас точно так же, как себя, и ненавидит то, что вынужден с вами проделывать, ему все время плохо и больно, и особенно от того, что он не может от вас отвязаться, вы даете ему жизнь, которой у него нет.

Не нужно думать, что мужчина, который доставляет вам страдания, не насильник, на том основании, что он всегда открывает перед вами дверь, платит в ресторане и ни разу не повысил на вас голос. Он такой только потому, что на данном этапе вы отдаете ему свою жизненную энергию добровольно. О батарею головой будет, когда вы ему отдать почему-то не захотите, когда ему придется рвать вам зубами вены, а не просто, как сейчас, подставлять под ваш радостный, громокипящий поток крови ладошки.

Я не хочу сказать, что полноценные отношения обмена с мужчиной всегда безоблачны. Так тоже не бывает: люди устают друг от друга, люди ругаются, жизнь бьет их вместе или по отдельности по морде, тут уж ничего не поделаешь. Но от отношений насилия их всегда отличает наличие простой причинно-следственной связи. А вот когда вы «немножечко не понимаете», когда вам «немножечко кажется», когда поступки не состыкуются со словами, тогда вам нужно рвать когти с низкого старта, потому что вас делают эмоционально зависимой, вами манипулируют, чтобы втянуть в отношения насилия. Я повторюсь: в этой жизни все очень просто. Если что-то кажется, то так, скорее всего, и есть.

Насильник никогда не рассчитывает на то, что женщина может отомстить. С одной стороны, он обезопасил себя чувством глубочайшего стыда, который она испытывает за отношения с ним, с другой — он подсадил ее на ожидание отдачи, и чем дольше она забесплатно работает у него батарейкой, тем глупее посылать его к чертям собачьим, потому что, когда она поймет, что четыре года он бил ее головой о батарею, включится чувство глубочайшего стыда — и круг замкнется. Так вот, никакого стыда быть не должно. Не должно быть трусливых мыслей о том, что мифическая жизненная справедливость все расставит по местам, как и о том, что он уже наказан тем, какой он мудак. Он не наказан, и никто не сможет его наказать, кроме вас. И пока вы этого не поймете, вся эта мерзость, вся эта музыка, к сожалению, будет вечной. Отказываясь мстить, размазывая сопли жалости к себе, вы ведете себя как добрая тетушка-соседка, которая слышит, что за стеной что-то не то делают с ребенком, но надеется на то, что органы во всем разберутся.

Взято с http://www.snob.ru/profile/27005/blog/59902

Leave a Comment

Filed under Общий поток

Несчастны и слепы

И толпы девушек, бегущих по зову «своего» мужчины посреди ночи, чтобы остаться лишь до утра.
И толпы мужчин, с улыбкой глядящих в их преданные глаза и рассказывающие при этом о других.
И слезы в подушку, и вино залпом, и сигареты до утра на балконе.
И новые встречи, выпивка в баре и телефоны в записной книжке на все случаи жизни.
И ждать звонка, вздрагивая от каждого звука, разочарованно вздыхая.
И звонить лишь тогда, когда ему удобно и уверен, что будет продолжение банкета.
И снова ехать, надеясь, что новая встреча означает, наконец-то, начало отношений.
И снова принимать, ласкать и отпускать. До следующего удобного случая.

Первые – несчастны, вторые – слепы.
Калейдоскоп маленьких трагедий большого города…

Leave a Comment

Filed under Общий поток, Отрывки книги